В травматическое отделение Марк в последнее время зачастил, и, приехав туда со своей новой знакомой, едва не взвыл тихонечко сквозь зубы от того, насколько медленно и печально там всё было. Конечно. Клиентов у ребят в такую погоду хоть отбавляй. А тут ещё и он со своим... глазом.
Как только леди сообщила ему о том, что не держит на него зла и дальше справится сама, Марк быстрым шагом удалился из приёмной, игнорируя крики какого-то ребёнка, который - он готов был поклясться - ещё и тыкал ему при этом пальцем в спину.
Только выйдя на крыльцо клиники и затягиваясь яблоком и корицей из вейпа, Марк вспомнил, что итальянский кофе так и остался стоять на парапете.
Инициативу пустить по кругу подрядчика по снегоуборочным работам никто не поддержал. Инициативу пустить по кругу всю королевскую семью, включая личного брадобрея Чарльза, всех незаконнорождённых детей Гарри и двух вельш-корги Елизаветы позже, в кулуарах, поддержали чуть более активно, но большинства они бы всё равно не получили бы, да и сама королевская семья явно была бы немного "вето". Благо, уже на следующий день лёгкий морозец сменился лёгкими сопельками, и Эдинбург из огромного туристического катка превратился в огромный туристический бассейн.
А потом снова подморозило. И снова растаяло. Марк уже было привычным к такому - в Белграде зимы обычно проходили примерно по такому же сценарию. Вот только лета там были гораздо солнечнее.
Прошло полторы недели, а принц Гарри вместе с Холли и Монти были как воз - и ныне там. Как и количество единиц снегоуборочной техники, не справлявшейся с таким напором. И ныне там. Если бы пять лет назад Марку сказали, на что он подписывается, он бы крепко задумался.
В тот день-вечер после работы он зашел в любимую кофейню - "любимой" она значилась потому что посещал он её куда чаще Старбакса, расположенного в этом же квартале недалеко от парламента. Здесь было тише, темнее, меньше людей и меньше запахов. Здесь крутили местные и федеральные новостные каналы и собирались тут в основном местные клерки - никакой галдящей молодёжи. Здесь на стаканчиках не писали маркером твоё имя, но кофе здесь был лучше.
Марк осторожно, но с удовольствием сделал глоток из своего стакана, вполуха слушая репортаж о том, что сотрудники рыбзавода в Глазго бастуют уже четвертую неделю, требуя забрать обратно у Китая аутсорс на изготовление филе. Через пару месяцев в этой кофейне сорвут кассу, торгуя свежим "ковфефе" после дурацкой твиттерной ошибки Дональда Трампа, которая надорвала животы всему миру, но пока Трамп чудит только по телевизору. Впрочем, так и так смешно.
- А я вас сразу узнала.
Марк слегка вздрогнул, но не подал виду. Он обернулся на голос и сдержанно улыбнулся, словно спрашивая - чем могу быть полезен? Запах был смутно знакомым - духи, стиральный порошок, волосы. Он вспомнил.
- Марк, - поспешно представился он, - просто Марк, я не на работе, - он рассмеялся так же сдержанно, как и улыбнулся, привстал на подножке барного стула и пожал руку девушки в знак того, что ему приятно познакомиться, - И если вам так важно облечь во что-нибудь свою благодарность, то я предпочитаю итальянский.
Они снова рассмеялись, как над хорошей шуткой, но прозвучало это как-то натянуто, как когда смеёшься над дурацкой шуткой босса, потому что очень хочешь повышение.
Всё это было похоже на задел для сертифицированно-голливудской романтической комедии, но Марк не обманывал себя тем, что барышню всё это время не отпускал образ его экзотичного экстерьера, такое вообще случалось раз в столетие.
За несколько секунд, пока леди заказывала кофе, он успело перебрать в голове миллион вариантов.
В конце концов, это просто могла быть её любимая кофейня, и она просто периодически заходит сюда после работы, как и сам Марк, и встреча действительно случайна. Может быть, она просто какая-то активистка, которая узнала его ещё тогда, но не успела облечь свои мысли во что-то членораздельное от боли в растянутой лодыжке. И теперь она собирается отстаивать честь королевских корги, ну или требовать, чтобы нерпу на севере Ирландии отпускали
восвояси после того, как стянут с неё шкуру. Ох. Как же Марк любил активистов.
А может быть, всё хуже. Гораздо хуже.
- Как ваша нога? - вежливо осведомился Марк, делая глоток горячего итальянского кофе - тот был вкусным, но чёрт его знает, вкуснее ли того, оставшегося стоять на парапете, который Марк так и не попробовал.
Барышня запрыгнула на стул за стойку рядом с ним. Её голос, её запах - ничем не отличались от миллиона других барышень, которых Марк успел повидать за свою жизнь. Но что-то, какие-то не описанные наукой рецепторы где-то за ушами как будто дали оранжевый сигнал тревоги. Марк из прошлой жизни не привык к людскому вниманию, Марк не любил людское внимание.
- Зима в этом году лютая какая-то, - посетовал он. Его не смущало "неловкое" молчание - его смущало то, что в этом самом молчании леди может начать задавать какие-то вопросы, на которые ему не захочется отвечать.
"Да, кстати. Насчёт зимы. Не очень-то в этом году с уборкой снега дела обстоят, да?" - могла тут же спросить она.
Поэтому Марк аккуратно пошуршал пальцами по стойке, нашаривая руку девушки и крепко стиснул её, но тут же вежливо отпрянул.
- Простите, - он смущённо улыбнулся, - Привычка. Так мне комфортнее ощущать собеседника.
Даже двухсекундного прикосновения ледяной и как будто скользкой, как у лягушки, лапы Марка обычно хватало, чтобы смешать все намерения в голове собеседника.
