Можно сказать, что некоторое время Анна даже не думала возвращаться в реальность. Занятая своими переживаниями, она будто и вовсе не обращала внимание на людей вокруг, аж пока на нее не посыпался шквал вопросов. Тут-то, наверное, и надо было что-то сказать. Но так как Анна была человеком несколько неловким в социальном плане, то мысль о том, что прямые вопросы ждут четких ответов, посетила ее не сразу. Отвлекшись от того, что занимало ее ум, Анна словно впервые обвела всех присутствующих взглядом. С безразличием она мазнула по Доюну, сразу же сместив взгляд на Бельфегора, как на самый выдающийся элемент. Во взгляде, впрочем, не было какого-то страха и потрясения, разве что непонимание, почему он тут находится. Обеспокоенные выражения агрипповцев Анна встретила со смущением и кое-как подавила желание отвести взгляд. Сглотнув, она принялась нервно облизывать губы и теребить край своей хламиды.
— В стенах этого замка заперты тысячи неупокоенных душ людей, — когда подбирать слова вообще не умеешь, проще уж сразу «в лоб» вывалить сложную информацию. — Их тут столько, что хватит на стадион. И все кричат в агонии, — не выдержав прямого взгляда, Анна мотнула головой и позволила нескольким прядям упасть ей на лицо. За этой завесой было спокойно. Безопасно. Плечи Анны мелко тряслись, и скорее всего причиной было воспоминание о холодном склепе и о душах, которые прошли сквозь нее. Хотя голоса сейчас молчали, ощущение жуткой какофонии снова наплыло на ее разум.
Внезапно рассказ Анны прервался. Тело забила по-настоящему крупная дрожь, которую теперь было видно невооруженным взглядом. Анна не слышала никого и не реагировала на тех, кто пытался ее окликнуть. Словно пребывая в агонизирующем припадке, она согнулась пополам и тяжело задышала, совсем немного не доходя до того, чтоб припадок можно было принять за конвульсии. Долгие, тянущиеся секунды провисели над ними, как застывший меч невидимого палача. А потом Анна запрокинула голову. Глаза закатились почти на три четверти, сделав видимой большую часть белка. Из открытого рта, помимо дыхания, доносились нечленораздельные гортанные звуки, похожие на скрежет ржавых петель и гулкий рев, гуляющий в старых трубах.
Чьим-то чужим голосом Анна прохрипела:
— Он нас продал, он нас предал. Возьми меч из наших рук, стань острием, проткни сердце предателя...
- Подпись автора
