Городское фэнтези; Лондон 1851; 18+
- Подпись автора
Люди очень хрупкие создания при всей их амбициозности. (с) Аид
Tarot
Сообщений 31 страница 32 из 32
Поделиться12024-06-19 23:09:51
- команда: crowley
- I am Margot
- лз: Маргарет Райен, 20 Principles of mafia: you hit me, we hit you.
- плашка:
адская белка - Сообщений: 12036
- Уважение: +8712
- Карма: 10
Поделиться312025-08-24 09:21:50
- команда: PR
- пиар как не в себя
- Сообщений: 50737
- Уважение: +49
Ignatius Thorn & Garrick Moss 30+
Dr. Harrow & Mr .Proctor |
|
Игнациус Торн / Доктор Харроу: Соуправитель цирка и куратор анатомического музея. Мрачный, с пронзительным, кажущимся почти кристаллическим взглядом. Обладает холодным, аналитическим умом. Таксидермист, создатель "монстров", заведующий "Музеем доктора Харроу".
Гаррик Мосс/ Мистер Проктор: Энергичный, с живыми, постоянно оценивающими глазами и уверенными движениями. Харизматичен, быстр на язык, мастер обмана, совладелец и шпрехшталмейстер фрик-шоу "Паноптикум Проктора".
Игнациус и Гаррик не родились «Магами». Они выросли в зажиточных, но не особенно богатых семьях, познакомились во время обучения, но быстро забросили мирную, законопослушную жизнь, начав с карманных краж и мошенничества с поддельными реликвиями. Они поставляли свежие (и не очень) трупы в медицинские школы, устраивали подставы для вымогательства у богатых скряг, подделывали завещания и организовывали "несчастные случаи" для неугодных конкурентам клиентов. Путешествовали они по всей Англии и за ее пределами, оставляя за собой достаточно любопытных историй и ввязываясь в разнообразные авантюры: инсценируя свои смерти, устраивая аферы с использованием медицинских и оккультных знаний (например, с помощью мазей и порошков сымитировали симптомы проказы, чтобы напугать семейство и вынудить продать их дом по дешевке, или «населяя» дома приведениями).
Накопив небольшое состояние, а также собрав вокруг себя всякого рода уродцев в качестве «банды», они вернулись в Англию, где купили обветшалый цирк шапито. Так родился "Паноптикум Проктора ". Железное правило этого цирка: абсолютная лояльность. Любой предатель или угроза цирку исчезает, обретая место в "Музее Диковинок Доктора Харроу", мрачном заведении Игнациуса. Они не обижают артистов, платят исправно, защищают. Паноптикум – семья... пока соблюдаются правила.
В 1851 году, в момент, когда по улицам Лондона пронеслось «поветрие», «партнеров» коснулась рука Безликого, и они стали частью Игры. При этом их связь была настолько сильна, а может и противоестественна, что карта, которая никогда не была «парной» для них обрела дуальность, дав им как могущественные способности, так и проклятье.
С момента обретения карты любимое дело Игнациуса перестало быть "просто искусством". Он, используя свои способности, начал препарировать тела с невероятной точностью, выявляя истинные анатомические аномалии. Гаррик же, с помощью своего дара, научился создавать "живые препараты" – законсервированные, но сохраняющие неестественную гибкость или цвет мутировавшие органы в банках, или даже жуткие "движущиеся" экспонаты, где мускулы подергиваются от введенных стимуляторов. Музей – это предупреждение, источник дохода и лаборатория для их изысканий. Игнациус теперь научился создавать "монстров" не из разных тварей, а искажая анатомию единого тела до невероятных, жутких форм (с помощью Гаррика, который обеспечивает пластичность тканей и сращивание), создавая уникальные "биологические курьезы" для продажи.[indent]Навыки / особенности / странности:
Два человека, умудрившиеся разделить "не парную карту", получили и способностей по огрызку:
Око Абсолютной Структуры (дар Игнациуса)
Его дар позволяет находить идеальных "доноров" для музея и видеть слабые места в любом противнике. Он – холодный аналитик, видящий скелет мира. Его дар – Видеть Анатомию Всего. Не только мышцы и кости трупа, но и структуру дерева, как трещины в стене расходятся от слабого места, как устроен механизм замка, где рвется нить под напряжением, даже "анатомию" лжи в мимике собеседника. Мир предстал перед ним как сложная, разобранная на части машина. Его "анатомическое зрение" позволяет ему видеть талант (или патологию) в артистах, слабости в конкурентах, истинную ценность "находок" для музея.
Протоплазменный Скульптор (Дар Гаррика)
Он может заставить рану зажить или начать кровоточить вновь, ускорить гниение, сделать кожу упругой как резина или хрупкой как стекло, вызвать у живого человека временный паралич или неконтролируемый тремор, исказить черты лица. Он не творит жизнь, но управлет её формами и процессами. Его дар – Влиять на Физиологию Всего, изменять процессы и формы в живом и, в меньшей степени (через органические компоненты), в неживом. Его сила – в мгновенной, тактильной трансформации. Он может успокоить истеричного артиста, придать блеск глазам уставшей Бородатой Дамы, сделать номер Факира с настоящими гвоздями безопасным (временно притупив болевые ощущения и усилив регенерацию).
Проклятья:
Кристаллизация Восприятия (проклятье Игнациуса):
Чем дольше и глубже он смотрит на структуру чего-либо, тем больше его собственное тело и сознание стремятся к жесткой упорядоченности. Его мысли становятся догматичными и ригидными, эмоции застывают. Его плоть на видных местах (руки, лицо) начинает покрываться тонкой сетью прозрачных, похожих на стекло или алмаз, кристаллов, которые растут и делают его движения скованными, болезненными. Он рискует превратиться в живую статую из хрусталя.
Остановить или обратить этот процесс может только хаотичное прикосновение Гаррика, который фактически "взбалтывает" его структуру, возвращая пластичность его плоти и мыслям.
Хаос Плоти (проклятье Гаррика):
Чем активнее он использует дар, тем больше его собственное тело и восприятие мира погружаются в хаос и аморфность. Его мысли скачут, концентрация падает. Его плоть становится излишне пластичной, склонной к самопроизвольным мутациям – черты лица "плывут", кости временно размягчаются, кожа меняет цвет и текстуру беспорядочно. Он рискует превратиться в бесформенный сгусток протоплазмы.
Стабилизировать его, вернуть четкую форму и ясность ума может только Игнациус, который будто видит его изначальную, стабильную структуру и направляет Гаррика к осознанному возвращению в норму.
Они должны быть друг рядом с другом, чтобы «половинки карты» соединились, и они вновь чувствовали себя полноценными и могли жить, видеть людей, касаться их.
И все же… нет-нет, да проскакивает мысль: а если убить своего друга и партнера? Не получится ли соединить карту воедино?[indent]Дополнительно:
Поначалу хотела назвать их мистер Проктор и доктор Гэмбл, но что-то дальше бугагашенек не ушло.
На деле это тот случай, когда внешка для меня не имеет значения (я выбрала этих товарищей, потому что люблю, как они поют, ну и они прикольно вместе смотрятся).
История создания этой заявки: просто захотелось фрик-шоу и анатомический театр поблизости, а еще знакомого таксидермиста, который будет шутить про таксидермию и чревовещание. А потом еще песню для их Паноптикума сгенерировала, ну и...
Итогом вылилось в заявку.
Заявка парная. Отдам в хорошие руки фактически бесплатно. А если придете втроем и приведете с собой в компании вот эту Леди к Вам в мини-банду, я вас вообще обожать буду.[indent]Связь с вами:
лс / мессенджеры/ гостевая.
- Подпись автора
Поделиться322025-10-21 20:01:41
- команда: PR
- пиар как не в себя
- Сообщений: 50737
- Уважение: +49
- |
|
Жестокий, эгоистичный, надменный. Относится к большинству людей, как к пище.
До обращения был «голодным» в буквальном смысле. Он был голоден до человеческого тепла, материнской любви, всеобщего признания. Он презирал тупую силу и боялся ее. Теперь, обладая чем-то, превосходящим, он смотрит на человечество сверху вниз, как на скот, ибо сам был частью этого стада и презирал себя за это.
В его прошлом были светлые моменты. Но за последние семнадцать лет все светлое и доброе стерлось. В его мире выживал тот, кто был первым, а боль, физическая или душевная, была единственными аргументом, который понимали все. Его эгоизм — это доведённый до абсолюта инстинкт самосохранения, закалённый в детстве. Он не видит в людях личностей, только источники пищи или препятствия. Сопереживание — это роскошь, которую голодающий не может себе позволить.[indent]Навыки / особенности / странности:
Обладая феноменальной памятью, умом, отточенным как бритва, и врожденным — почти инстинктивным — пониманием человеческих слабостей, Сайлас всегда был гениальным наблюдателем. Он считывал людей с пугающей точностью, видел их страхи, алчность и ложь, как будто те были напечатаны у них на лбу. Однако это понимание было сугубо интеллектуальным, тактическим. Он не сопереживал — он анализировал, превращая чужие эмоции в схемы поведения, которые можно было предсказать и использовать. Сам же оставался глух к эмоциональным вибрациям мира; для него они были белым шумом, не заслуживающим внимания.
Преображение в кадавра даровало ему не только силу, но и чужеродную, почти мучительную чуткость. «Темный дар» вскрыл его душу, лишенную естественного эмоционального иммунитета, и обрушил на нее целый мир ощущений, которые раньше он мог лишь холодно классифицировать. Особенно это коснулось искусства. Если раньше он видел в нем лишь структуру, технику или инструмент манипуляции, то теперь его пронзала сама красота — иррациональная, невыразимая словами. Музыка вызывала физическую боль в остывшей груди, а живопись говорила с ним на языке утраченных чувств. Эта новообретенная чувствительность на время заполняла пустоту, но была подобна наркотику — давала иллюзию насыщения, но не исцеляла.
Именно поэтому его жажда, в отличие от чисто физиологического голода его предшественников, имеет метафизический подтекст. Крови ему всегда мало, потому что он инстинктивно пытается ею заполнить ту самую духовную брешь, которую теперь, впервые в своей не-жизни, способен ощутить во всей ее пугающей глубине.
И все же, в своей основе, он — тот же «Голод», рожденный Анной в миг подлинной скорби. Его жажда крови столь же всепоглощающа. А жестокость, проявляемая во время кормления, для него так же естественна и неоспорима, как для волка разрывать добычу. Он не видит в этом зла; для него это — естественный порядок вещей. Более того, теперь, когда его эмоциональное восприятие обострено, он с болезненной ясностью видит всю бренность и мимолетность своих жертв, что лишь укрепляет его в прагматичном убеждении: он, кадавр, принадлежит к иному, высшему порядку существ. И ему, наконец, не нужно притворяться, что это не так.[indent]Дополнительно:
Предыстория на откуп соигрока. Важно, чтобы там сохранилась некая отчужденность окружающих и ощущение ненужности (хочу быть твоей единственной мамой, пусть и не родной). А еще очень хочется, чтоб его родители были живы, кем бы они ни были, лавочниками, алкашами или, может быть, зажиточными людьми. Потому что в планах у меня, чтобы Сайлас их съел одними из первых. А потом мы "позвонили бы мистеру Вульфу и убрали бы этот беспорядок".
Тягу к конкретному искусству оставлю за соигроком. Но все создания Анны как-либо раскрывают свой природный талант к творению. Можешь рисовать на крови, или бесподобно петь, тут уж выбор за тобой.[indent]Связь с вами:
Гостевая ==> ЛС ==> ТГ .
- Подпись автора
